Командир в бою – и брат, и отец, и бог

Война создаёт условия для максимальной концентрации заложенных в человеке сил, реализации талантов. Очень часто в боевой обстановке люди проявляют такие качества, о которых даже не подозревали на «гражданке».

За примерами далеко ходить не надо. Выдающиеся военачальники Великой Отечественной, Георгий Жуков и Константин Рокоссовский, вовсе не родились полководцами. Жуков вступил в Первую мировую драгунским унтер-офицером, Рокоссовский воевал в качестве рядового кавалериста. Но обстановка постоянной опасности, необходимость проявлять инициативу, чувство ответственности за товарищей и порученное дело заставило обоих ощутить внутри себя «командирскую косточку».

Есть ли такие самородки в наше время? Понюхавшие пороху люди отвечают на этот вопрос утвердительно. Об одном из талантливых командиров, в экстремальных условиях выдвинувшихся из простых «работяг», рассказал челябинец Григорий, в 2014 году принимавший участие в боевых действиях в Луганской области в качестве бойца бригады ополчения «Призрак».

– Ты входил в состав ополчения Донбасса «первой волны». Как оно формировалось? Кто командовал ополченцами?

– Формирование шло стихийно: в администрации городов, посёлков приходили местные жители (шахтёры, водители, металлурги, мелкие предприниматели), говорили, что хотят защитить свою землю от майданутых нациков и бандеровцев. Ну, и добровольцы из России, вроде меня, тоже подтягивались. Записывали почти всех. Самая большая проблема возникла даже не с оружием, а с командирами.

– Неужели не было людей с боевым опытом?

– Были, но не все оправдывали ожидания. Помню одного с многообещающим позывным Цезарь. Если по словам судить, то и Афганистан у него за плечами, и Чечня... Всё встало на свои места, когда Цезаря отрядили в караул. Ночью он всех всполошил выстрелами: собаку в кустах с перепугу принял за диверсанта.

– Ну и как вы решили проблему с комсоставом?

– На войне многие пазлы стихийно складываются. Быстро и правильно. Как-то само по себе получилось, что нашей ротой стал командовать бывший шахтёр Крюк (это его позывной). Местный житель, возраст – за сорок, работал до всех событий слесарем на шахте. В мирной жизни выдающихся навыков вроде как не проявлял. Скорее наоборот – крепко выпивал и считался раздолбаем-балагуром. А вот в военной обстановке человек словно переродился…

– В чём это проявлялось?

– Да во всём буквально. Днём проводит с нами занятия, добывает продукты для кухни, о подвозе БК договаривается, с террикона за противником наблюдает. А ночью посты обходит. Подойдёт к тебе, поговорит спокойно, по-отечески, про себя расскажет, про обстановку… Когда спал только? И насчёт алкоголя – ни-ни!

– А в боевой обстановке вы с ним сталкивались?

– Помню, в августе у посёлка Комиссаровка отбивали мы укроповский рейд. Крюк, несмотря на то, что ротный, – в первых рядах. Расставил людей, сам уложил из снайперки водителя вражеской ЗУшки (зенитной установки). Нас минами кроют, пули вокруг свистят – а Крюк уже мчится через дорогу к подбитой машине, оценивает, можно ли к нам её перегнать. И в конце концов перегнал-таки! А до этого ещё организовал уничтожение украинского БТРа.        

– Что с Крюком потом стало?

– По военной части он не пошёл, штатным командиром Народной милиции ЛНР не стал – сказались возраст и контузия. После взятия Дебальцево вернулся к мирной профессии. Но разве он один такой – кто на войне показал себя с неожиданной стороны? Много у нас было талантливых, инициативных молодых ребят, некоторые потом до комбатов дослужились, полками командовали. Война – это кузница. Там качество «материала» сразу видно.