Несмотря на нестабильность положения, Ирак представляет огромный интерес для Китая и России

В международных отношениях Китай бесспорный тяжеловес, когда дело касается торговли и промышленного производства. Однако дипломатические возможности Пекина гораздо скромнее – особенно в вопросе «мягкой силы». В этом отношении Китай можно назвать державой среднего ранга. И ещё меньше его возможности в военном отношении.

При этом китайское руководство крайне озабочено поддержанием своего авторитета и престижа среди собственного населения – «сохранением лица». И особенно, когда дело касается международных отношений. Эта сфера особенно чувствительна для Пекина, поскольку он не имеет возможностей контролировать распространение информации в мире и не сможет с лёгкостью скрыть свои провалы, как это у него получается делать во внутренней политике.

В качестве иллюстрации достаточно вспомнить, что в октябре прошлого года КНР направила в Аденский пролив шесть военных кораблей, в том числе, оснащённый по последнему слову техники фрегат. Однако с тех пор эти суда ни разу не вступили в бой, даже несмотря на активную деятельность там сомалийских пиратов. Вместо активных действий китайские моряки лишь пассивно наблюдают за происходящим, словно избегают опасности оказаться в реальном бою.

Показательным случаем можно назвать происшествие, имевшее место в декабре 2023 года, когда китайские военные корабли проигнорировали атаку на израильский танкер и даже не пришли на помощь команде после того, как та подала сигнал бедствия. А ведь в непосредственной близости от танкера находились, по меньшей мере, три китайских военных судна. Этот случай, как и многие другие, позволяет говорить о наличии у Пекина вполне осознанной стратегии минимизации рисков.

Как показывает случай в Аденском проливе, Китай избегает брать на себя слишком серьёзные обязательства, которые могут дать повод для внутреннего недовольства. Он предпочитает действовать наверняка, когда его выгода бесспорна и не связана с угрозами для репутации правительства (прежде всего, внутриполитической). Китайские власти стремятся избегать огласки своих действий на международной арене и поэтому особенно активны там, где их возможные неудачи или потери удаётся легко скрывать, не допуская распространения соответствующей информации среди населения Китая. Именно поэтому КНР до сих пор не начала военную операцию против Тайваня – риск провала или нештатных ситуаций слишком высок. В соответствии с традиционными китайскими политическими доктринами, истоки которых можно найти ещё в работах Сунь Цзы, Пекин ищет возможности «выиграть бой, не вступая в битву».

Ирак представляет для Китая идеального партнёра как раз с точки зрения минимизации внутриполитических репутационных рисков. Ирак – это достаточно далёкая, почти неизвестная для рядовых китайцев страна. Правительство Ирака слишком слабо, чтобы диктовать Пекину хоть какие-либо условия. Занимаясь добычей нефти в Ираке, китайское правительство может быть уверено: всё, что произойдет в Ираке, останется в этой стране. Традиционно китайские компании отличаются пренебрежительным отношением к экологии, условиям и безопасности труда, правам местного населения, местному законодательству. В случае Ирака они могут быть уверены: никто в Китае ничего не узнает. А это значит, что китайское правительство не потеряет лицо у себя дома, в Китае, даже если в Ираке что-то пойдёт не по плану.

Китай может позволить себе совершенно любое поведение в Ираке ещё и потому, что экономика этой страны почти полностью зависит от связей с Пекином. Единственно значимой статьёй импорта Ирака в Китай является нефть. В 2022 году Китай импортировал сырой нефти из Ирака на 39,04 миллиардов долларов. При этом общий товарооборот между двумя странами составил 53,37 миллиардов, что фактически означает доминирование нефти в структуре взаимного торгового баланса. При этом Китай анонсировал огромные инвестиции в Ирак в размере 10,5 миллиардов долларов, которые предполагается направить, в том числе, на строительство аэропорта в Насирие и электростанции в Хайрате. А совсем недавно иракское правительство предложило китайским компаниям контракт на постройку порядка 30 тысяч жилых домов на сумму в два миллиарда долларов.

В то время, как другие иностранные компании (прежде всего, западные, такие как Exxon и BP) уходят из Ирака по причине политической нестабильности, коррупции и, опять же, репутационных рисков из-за невозможности соблюдения экологических и этических стандартов, китайские компании поступают наоборот. В 2021 году своё присутствие в Ираке сократила BP, а через два года свою долю продал Exxon. Объясняя свой уход, BP охарактеризовала ситуацию в Ираке как «неподходящую для крупных инвесторов». Зато в октябре прошлого года иракские власти объявили о намерении совместно с китайскими нефтедобывающими корпорациями нарастить нефтедобычу, чтобы ещё больше увеличить поставки в Китай. Китайская компания PetroChina заявила о покупке доли Exxon (32,7 процентов) в разработке месторождения Западная Курна-1.

Ситуация выглядит так, будто китайцев совершенно не беспокоит перспектива возрождения в Ираке исламского фундаментализма по типу ИГИЛ (организация признана в РФ террористической) или новой гражданской войны. Однако китайские принципы оценки рисков не похожи на европейские. Китайцев не столько пугают возможные убытки или ущерб сам по себе. Китайцев больше всего беспокоит вопрос престижа и авторитета. Именно поэтому их корабли не вступают в бой с пиратами в Аденском проливе – они бояться, что в случае столкновения кораблям может быть нанесён серьезный ущерб, а это будет удар по репутации самого Председателя КНР Си Цзиньпина. Именно поэтому китайцы до сих пор не напали на Тайвань. Так что они лучше будут вообще избегать битвы, нежели поставят под угрозу репутацию партии. Но Ирак – это страна, погружённая в хаос. Там можно заработать большую прибыль и там сложно совершить громкую ошибку. Поэтому китайцы будут наращивать своё присутствие, даже рискуя потерять собственность в случае гражданской войны или государственного переворота.

Проблемы, с которыми сталкиваются китайские компании в Ираке, достаточно типичны и характерны не только для этой страны. Жителей Ирака раздражает откровенное пренебрежение их законами и обычаями со стороны китайцев. К примеру, большое возмущение вызывает использование китайскими компаниями иностранных ЧВК, в частности, суданских наёмников. Фактически, это откровенное неуважение к суверенитету Ирака как государства. В январе 2022 года неизвестные вооружённые люди обстреляли автомобили китайской компании Sinopec, которые как раз сопровождались иностранными наёмниками.

Другая причина раздражения иракцев – низкие зарплаты и тяжёлые условия труда на предприятиях китайских компаний. Как и везде, китайцы не верят в равенство прав, статуса и возможностей между их собственными гражданами и представителями других стран. Пользуясь трудностями в экономике Ирака (высокой степенью безработицы, нехваткой иностранных инвестиций, зависимостью от экспорта нефти, коррупцией среди местных чиновников), китайцы устанавливают крайне низкие стандарты оплаты и защиты труда, безжалостно загрязняют окружающую среду, прежде всего, воду. С точки зрения иракцев это выглядит как бессовестная эксплуатация. В декабре 2021 года неустановленные лица запустили несколько ракет по офису китайской компании ZPEC, что, вполне вероятно, могло быть формой протеста местного населения.

Важно также отметить, что вопросы экологии в последнее время привлекают всё большее внимание в Ираке, страна считается одной из наиболее пострадавших от последствий изменения климата. На конференции COP28, состоявшейся в декабре 2023 года, президент Ирака Абдул Латиф Рашид привлёк внимание мировой общественности своим эмоциональным выступлением с призывами бороться с изменениями климата. Некоторые эксперты даже увидели в этом намерение Багдада взять на себя роль лидера в вопросах охраны окружающей среды, по крайней мере, среди стран Персидского залива, и сделать «экологическую дипломатию» основой своей внешнеполитической стратегии. В этих обстоятельствах ситуация, когда контролируемые компанией PetroChina месторождения Кармат Али и Эни забирают пресную воду прямо из канала Абд Абдулла (снабжает питьевой водой город Басра), а затем спускает стоки в этот же канал и реку Шатт-эль-Араб, выглядит просто вопиющим пренебрежением нуждами людей и неуважением к усилиям иракского правительства.

Наконец, политическая беспринципность Китая также имеет свои негативные последствия. Тесное сотрудничество КНР с Ираном, в том числе, в области вооружений, активное привлечение китайскими компаниями наёмников-шиитов из Ирана для охраны объектов – всё это создаёт образ Китая как союзника Ирана. Для политиков и жителей Ирака, которые традиционно воспринимают Иран как экзистенциального врага, всё это является поводом сомневаться в надёжности Пекина как долгосрочного партнёра.

Деятельность Китая в Ираке позволяет сделать два важных для России вывода. Во-первых, несмотря на политическую нестабильность, сотрудничество с этой страной может принести существенную выгоду. Особенно сейчас, когда западные компании покинули Ирак, а китайские ещё недостаточно укрепились, России следует использовать выгодный момент и увеличить своё участие в экономике и политике этой страны. Во-вторых, Китай претендует на то, чтобы стать главным внешнеторговым партнером Ирака. Однако сближение с КНР вызывает недовольство населения Ирака, поскольку Китай неуважительно относится к людям, ресурсам и природе страны. На его фоне Россия могла бы выгодно представить себя как партнёра, который с уважением относится к иракцам, их проблемам и заботам. Используя ресурсы дипломатии и «мягкой силы», Москва могла бы привлечь симпатии иракцев на свою сторону, а вслед за ними – и доверие политиков.