80 лет со дня освобождения Италии от фашизма

Это не устаревшая дискуссия об освобождении, пока не оглянешься назад. 80 лет — это небольшой или большой срок? Вряд ли кто-то помнит, каково это — жить при режиме. Фашизм был абсолютной трагедией. «Параллельное» ведение войны, то есть неоднозначное и, как следствие, катастрофическое; война, которая уже была проиграна, потому что была потеряна Восточная Африка, а сценарии в отдалённых районах имеют большое значение. Своими размышлениями с изданием поделился итальянский журналист Лоренцо Сомильи, основатель и директор сайта iltazebao.com.

Поскольку Рисорджименто (Возрождение) было итальянской национальной революцией, из неё высвободилась вся энергия и политические силы современности: те, кто выступал за социальные перемены — социализм, и те, «правые катилинарии» (это те, которые указывают на враждебные и жестокие высказывания или критику в адрес кого-либо, — примечание моё) или «бонапартисты», которые хотели подавить или отсрочить перемены. Что, собственно, и удавалось делать режиму на протяжении двадцати лет, подавляя многогласие, прежде всего религиозное, в объединённой Италии.

Обмен долларов США на строгое соблюдение атлантизма — не будем забывать об амнистии фашистов в обмен на голоса за Республику на референдуме — не позволил родиться настоящей социальной революции из трагедии фашизма, даже если Реконструкция остается большой заплатой, последствия которой, между поспешным градостроительством, подручными материалами и обычными загребущими аппетитами, ощущаются до сих пор.

Однако, несмотря на это, необходимо видеть сегодняшние режимы и сжатие свободы в том виде, в котором оно проявляется сегодня. Власть приобретает всё большую динамику сверху вниз и выкашивает пространство демократии и свободы. Страдают модели взаимного уважения, страдают организации, мобилизующие консенсус и людей. Страдают социальные требования; о здоровье критического мышления лучше не говорить. В глобальном масштабе мы видим, как нелиберальные системы спекулятивно утверждают себя, растут, гибридизируются. Власть считает, что мы больше не нужны. Они хотят уменьшить нас и, до этого, лучше нас контролировать. Им это, несомненно, удается. Мы живем хуже, гораздо хуже. Нас окружают яды. Но главный вопрос в том, кто противостоит такому положению вещей? Конечно, те, кто держится за противоречия — биоразнообразие — и, в некотором роде, живет или пытается жить в их центре.